стекло? — спросил Володя.
— Чудак-человек, — сказал Женя, — подкова важнее стекла.
Но и стекло вскоре нашлось. Это было толстое зеленое стекло, обкатанное речной водой.
— Вот это венецианское, — сказал Жора (не я, и не другой, а третий). — Чур, оно мое!
— Почему твое?
— Я нашел.
Мы решили, что так нельзя: все находки общие, а подарим их абхазскому музею. Это предложение было принято без особых прений.
Вскоре раритеты посыпались один за другим. И каждая находка сопровождалась неистовым гвалтом.
Что же мы нашли?
Какое-то кольцо, очень ржавое. Еще несколько подков. Пять гвоздей со странными шляпками: гвозди напоминали грибы. А еще нашли обломки белого стекла и ржавое железо, похожее на наконечники стрел. Нашли и камни удивительной формы и яркого блеска. Но это было явно не золото…
Я сделал набросок моста, для чего пришлось подняться на горку, откуда открывался красивый вид, а мост ясно обозначался на местности.
Ученые занятия лишены буйного веселья. А нам, как видно, требовалось и то и другое. Вот почему все несказанно обрадовались встрече с осликом, который пощипывал травку за большим валуном.
Вот тут мы отыгрались на нем. Ослику тотчас завязали хвост узлом, и он, к нашему великому удовольствию, брыкался. Женя щекотал ослику уши жесткой травинкой, и животное смешно водило ушами и фыркало. Наконец Володя уселся на него. Это был пример, и мы по разочку испытали блаженство, проехавшись на терпеливом ослике.
Потом нарвали побольше травы и угостили ею нашего четвероногого друга.
— А что, ослы были в те времена? — спросил Женя.
— В древности, что ли?
— Да, в древности.
Мы почти единогласно решили, что были. Ведь без ослов не обходилась ни одна эпоха.
— Подождите, подождите, — глубокомысленно сказал я. — А есть ослы среди нас?
— Есть! — сказал Женя.
По-моему, эта скромная констатации была одним из важных достижений нашей научной экспедиции.
АКАМБАШЬ
Он нам не представился, и мы не знали его настоящего имени. Поэтому называли просто Акамбашем — абхазским словом, что означает Буйвол. В жаркие летние дни он чинно пересекал наше футбольное поле, мельком оглядывал нас и шел себе дальше, лениво помахивая хвостом.
Его невозможно было напугать ни яростным криком, ни свистом четырехпалым, ни палочным ударом. Он двигался, как мы понимали, равномерно-ускоренно, и не было такой гравитационной силы, которая изменила бы его курс или нарушила скорость слоноподобной массы. Глаза у него были большие и умные, рога изогнутые, наподобие толстенной виноградной лозы, а морда — словно из батумской лакированной кожи! — всегда была влажная. Буйвол был хорошо упитан, но, по-видимому, не бездельник, поскольку мозоль от ярма отчетливо выделялась на мощной шее.
Футбол его вовсе не интересовал, не думаю, что его хоть чем-нибудь привлекали и дети — заядлые игроки. Он просто шел своей дорогой, к своей цели, а остальное его не занимало.
Однажды мой брат Володя ухватился за хвост Акамбаша и попытался остановить животное. Вы думаете, что Акамбашь обратил внимание на шалуна? Это было все равно что пытаться задержать поезд, вцепившись в буфер заднего вагона. Абхазский слон продолжал двигаться равномерно-ускоренно и даже не соизволил оглянуться.
Был случай, когда мы — несколько мальчиков — преградили ему дорогу: нахально стали в шеренгу, выпятив костлявые груди. Мы полагали, что Акамбашь включит тормоз Вестингауза. Ничуть не бывало! Он двигался подобно небесному телу, которое не свернуть с заданной траектории никакими усилиями, но крайней мере в пределах нашей Галактики.
Акамбашь глубоко вздохнул, широко раздув ноздри, и мы прочли в его глазах невысказанные слова:
«Эх, глупые вы, глупые! И чего только торчите вы здесь?»
И мы посторонились. Почтительно.
Не проходило дня, чтобы мы не видели Акамбаша. Мы не знали, откуда он и куда держит путь, но установить это было нетрудно — проще пареной репы! Просто нам было не до этого. Шагает, помахивая хвостом, и бог с ним!
Как-то мама нарядила меня и Володю к отбеленные парусиновые блузки, длинные брюки (как говорили тогда, навыпуск), белые носки, новенькие коричневые сандалии. Не помню, по какому случаю: то ли был какой-то праздник, то ли собирались в гости, то ли мы ждали гостей. Мама строго предупредила:
— Не ходите далеко. Берегите костюмчики — чтобы ни пятнышка! Я позову вас.
Мы обещали: во-первых, не ходить далеко; во-вторых, сохранить в идеальной чистоте одежду и, в-третьих, прибежать по первому ее зову. Чего от нас больше требовать?
С тем мы и бросились на футбольное поле, где уже шла жаркая борьба между двумя дворовыми футбольными командами. Нас, разумеется, без промедления приняли в игру: меня на одной стороне, а брата — на другой.
Не успели ударить по мячу, как кто-то истошно завопил:
— Акамбашь здесь! Акамбашь здесь!.. Сюда-а-а!
Игра, естественно, была прекращена, и мы гурьбой кинулись на зов. И вот оказались мы у довольно большого и вонючего болота. Воняло оно тиной и ничем особенно плохим. Тина была вязкая, серо-зеленого цвета, а само болото окаймлено высокой травой. В центре его нежился буйвол. Нежился словно в пуховой постели. Почти весь ушел в грязь: виднелись только глаза, рога да часть огромной спины — с квадратный аршин (а может, чуть побольше).
— Вот он! — крикнул один мальчишка, указывая пальцем на буйвола.
— Ну и что? — вопросил я.
И тут все разом загалдели. Ничего не понять было.
— Я нашел его, — с гордостью продолжал мальчик, такой рыжий, веснушчатый. Словом, желторотый птенец.
Женя обошел болото вокруг, среди которого островком утвердилась буйволовая спина. А сам буйвол ничего особенного не усматривал в том, что лежит в топкой тине в знойный день и наслаждается. Он смешно фыркал, когда мухи нахально лезли в самые ноздри. В глазах его отражалось полнейшее душевное спокойствие, — он их с трудом поднимал на мелькавших перед ним мальчишек. Полдневный зной иных убаюкивает. У нас был сосед, который засыпал ровно в полдень и продирал глаза часов в пять пополудни. Буйвол чем-то напоминал того соседа…
Мы долго ходили возле болота, бросали комки глины и небольшие камешки в буйвола. Но пронять его было невозможно: лежит себе не шевелится — эдакая серая глыба, почти гиппопотам.
Кого-то из мальчиков осенила поистине гениальная идея: что, если разбежаться и прыгнуть на спину этому лентяю? Главное — удержаться на спине, устоять, не бултыхнуться в грязь.
Я вношу несколько иное предложение: использовать буйвола как трамплин: разбежаться, прыгнуть, оттолкнуться ногами от буйвола, точнее, от его спины, и ласточкой перелететь на тот бережок.
Сеня сказал, что это пустяк. Один
